Мишель Уэльбек «Карта и территория» (Corpus)

Художник Джед Мартин, живущий один и одиноко, фотографирует мишленовские карты, затем рисует портреты. Он – мизантроп, наблюдающий за тем, что происходит вокруг. В прошлом у него – смутные воспоминания о маме, покончившей с собой, в настоящем – тревожные, однако не слишком, размышления о причинах ее поступка. В его прошлом – хмурое детство, вечно работающий отец. В настоящем – отец умирающий, с которым не о чем говорить и незачем поддерживать связь. У Джеда также есть  память о несложившейся любви и плохо работающий обогреватель в квартире. Будущее его – успех, запредельные цены на картины, богатство, попытка дружбы с писателем Мишелем Уэльбеком, еще большим мизантропом, чем он сам.

Джед Мартин чувствует к Уэльбеку нечто похожее на дружескую симпатию и тягу, которую тот не слишком разделяет. Ближе к концу романа возникают новые герои, сюжет начинает поворачиваться и разворачиваться, герои начинают исчезать, уходить из жизни, и это единственно важное движение, интересное автору.

Уэльбек – не выведенный в книге, а настоящий писатель – сочинил совершенный текст, не меняя стиля, манеры, подходов и отношения к окружающему миру. С ним случилось то же, что и пару лет назад с Бегбедером (он тоже есть в «Карте и территории»),  написавшим  «Французский роман» после серии буксующих книжек – очевидная перезагрузка, контрастный душ, встряхнувший и вернувший перу свежесть.

«Карта и территория» – роман, в котором главным героем формально выступает современное искусство; формально – потому что главного героя здесь нет. Это, скорей, сам автор, зримо стоящий за кадром и сдержанно фиксирующий процесс распада всего и вся – среды, человека, искусства, страстей и т. д. Неудивительно, что в этом романе почти нет секса. Кому он нужен, если все равно умирать.

Впрочем, главный полутруп здесь – Европа, европейская цивилизация, то, что обычно зовут «старой доброй» (Англией, Францией и проч.). Разрушение неминуемо,  и тем актуальней эта мысль воспринимается в контексте нынешнего еврокризиса. Хотя, откровенно говоря, «закат Европы» – прогноз, который все никак не может сбыться, так что, может, у прежних устоев есть шанс сохранить себя. Они, эти устои, Уэльбек живописует бесстрастно, но от того не менее аппетитно.

Еще «Карта и территория» – очень актуальный текст, в том смысле, что  четко привязан ко времени. Дмитрий Медведев, Абрамович, нынешние русские вообще и как феномен с точки зрения европейца, а также Стив Джобс и Дэмиен Херст – приметы сегодняшнего дня наполняют роман, делая его открыткой из 2011 года. Правда, затем повествование убегает далеко вперед, умирают  Уэльбек и Бегбедер, состарившись, умрет в итоге и Джед.  Перед лицом вечности, которой плевать на человеческую суету по ничтожным поводам, равны писатели, арт-дилеры, красота, любовь, деньги, ТВ-шоу, «мерседесы» и полиция, Samsung и Apple, артишоки и Париж. Вечность не заметит. А если заметит – лишь улыбнется.

Что можно сочинить еще после такого романа? 


Оценка:

★★★★★

Факт:

– Мишель Уэльбек за этот роман получил Гонкуровскую премию 2010 года. «Карта и территория» признана лучшей книгой года на французском языке. Уэльбек уже дважды номинировался на «Гонкур» – в 1998 и 2005 годах.

Отрывок:

«Завершив третий круг по залу, Джед заметил девушку, пристально изучавшую его фотографии. Трудно было не обратить на нее внимание: она показалась ему не просто красивее всех на этой вечеринке, это была самая красивая женщина, какую он когда-либо видел. Бледное, почти прозрачное лицо, белокурые волосы и высокие скулы – она в точности соответствовала образу славянской дивы, растиражированному после распада СССР модельными агентствами и глянцевыми журналами.

Пока Джед описывал следующий круг, девушка исчезла; он снова обнаружил ее на полпути шестого тура – она улыбалась, стоя среди небольшой группки друзей с бокалом шампанского в руке. Мужчины буквально пожирали ее глазами, даже не пытаясь скрыть вожделения; у одного из них аж приотвисла челюсть.

Когда он в очередной раз прошел мимо своих снимков, она снова стояла там в одиночестве. Джед на мгновение замялся, потом срезал по касательной и тоже застыл перед собственными произведениями, разглядывая их и качая головой.

Она обернулась, задумчиво посмотрела на него и через пару секунд спросила:

– Вы автор?
– Да.

Теперь она смотрела на него целых пять секунд, внимательнее, чем раньше, после чего сказала:

– Очень красиво, по-моему».