Кино недели: «Возвращение в Брайдсхед»

★★★☆☆
Режиссер: Джулиан Джерролд (Julian Jarrold)
В ролях: Мэттью Гуд (Matthew Goode), Бен Уишоу (Ben Whishaw), Хейли Этуэлл (Hayley Atwell), Эмма Томпсон (Emma Thompson), Майкл Гэмбон (Michael Gambon)

1923 год. Чарльз Райдер (Гуд), атеист и начинающий художник без сословных привилегий, знакомится с лордом Себастьяном Флайтом (Уишоу), пьяницей и содомитом, которого тошнит на порог Чарлзьа в его первый день в Оксфорде. На следующее утро Себастьян, извиняясь, присылает Чарльзу цветы и зовет на ланч, а еще через какое-то время приглашает в фамильный замок Брайдсхед и представляет своей семье – язвительной, но хорошенькой сестре Джулии (Этуэлл), маме, воинственной католичке леди Марчмейн (Томпсон), и отцу, сбежавшему от супруги в Венецию лорду Марчмейну (Гэмбон). И Брайдсхед, и семья Себастьяна поселятся в сердце Чарльза на 20 лет – до Второй Мировой.

Адаптации литературной классики – дело не только неблагодарное, но и в определенном смысле безадресное: затащить на очередную историческую драму тех, кто не знаком с оригиналом, выйдет вряд ли, тогда как поклонников книги наверняка что-нибудь да не устроит. С главными романами современности (“Старикам тут не место”, “Часы”, “Искупление”) нынешние кинематографисты справляться более или менее научились, но стоит кому-то взяться за томик постарше и потолще, с дюжиной одинаково важных сюжетных мотивов и фамилией классика на обложке, как выходит унылая банальщина, достойная в лучшем случае обеденного ТВ-сегмента для скучающих домохозяек.

Продюсеры “Возвращения в Брайдсхед”, экранизации самого серьезного романа знаменитого своей сатирой англичанина Во, сделали все, что было в их силах: писать сценарий позвали съевшего на классике – от “Ярмарки тщеславия” до “Доктора Живаго” – не одну собаку Эндрю Дэвиса, своевременно отказались от услуг режиссера поттерианы Йейтса и “британского Безрукова” Джуда Лоу, а на роли второго плана выписали из национальной сокровищницы Эмму Томпсон и Майкла Гэмбона.

Главные роли разделили лондонские открытия Вуди Аллена, Гуд (Том из “Матч-пойнта”) и Этуэлл (Анджела из “Мечты Кассандры”), а также очень перспективный Бен Уишоу (Гренуй из тыкверовского “Парфюмера”), и к ним претензий тоже нет (хотя Томпсон, чтобы окончательно украсть шоу, не хватает буквально одной-двух сцен). Все вопросы будут к режиссеру Джерролду (“Джейн Остин”), которому, справедливости ради, досталась самая сложная задача.   

Задача эта заключалась в том, как высказаться по существу, уважив при этом первоисточник, как ничего не забыть, не посягнув при этом на хронометраж “Двадцатого века”, как, наконец, сохранить присущую Во двойственность идей и переживаний (ключевую как в отношениях Чарльза с Себастьяном, так и в историческом, политическом и социальном аспектах романа). Зарабатывая проходной балл, на протяжении большей части фильма Джерролд возделывает литературную основу, как горнолыжник – трассу для слалома: расставленные Во флажки режиссер не пропускает, но и задерживаться у них не решается.

Как следствие, вынесение оценки его работе приходится отложить до самого финиша, где скучились и дистиллят проблематики (лорд Марчмейн, в начале фильма остроумно замечающий, что “итальянские живописцы не могут изобразить ничего хоть сколько-нибудь приличного, не пририсовав туда умирающего Христа”, последним из героев определяется со своим отношением к вере и религии), и главный вопрос к самому себе, сформулированный наконец главным героем. Здесь же разыгрывается и наименее убедительная за два с лишним часа сцена (со свечой в часовне) – а впрочем, после михалковских “Двенадцати” нас не напугать уже ничем.